Наталья Березина: «Я не могу оставаться в стороне»

---

В мартовском номере журнала «Собака.ру» в проекте «Женщины меняют Петербург» вышло интервью партнера и главного врача Медицинского института им. Березина Сергея (МИБС) Натальи Березиной. Наталья рассказала журналистке Амере Карлос об истории становления МИБС, об уникальной команде, о первом в РФ центре протонной терапии и о своем многолетнем увлечении – фотографии. Публикация проиллюстрирована выразительными фотоработами Яны Давыдовой. Ниже с разрешения издания приводим текст интервью полностью.

Партнер и главврач Мединститута имени Сергея Березина (МИБС), первого в России частного медицинского центра для комплексного онкологического лечения, построила протонный центр (тоже первый в России!), работает в «красной зоне», воспитывает сыновей и профессионально фотографирует.

В чем уникальность Института Березина?

Мы — первое частное медицинское учреждение в России, оказывающее комплексную помощь онкологическим пациентам, включая лучевую терапию во всех ее проявлениях. И уникальны тем, что имеем единственную в России полную линейку облучательной техники: это и гамманож, и Кибер-нож, и ускоритель TrueBeam (предназначен для всех современных методов лучевой терапии!), и первый в стране Центр протонной терапии. И конечно — это профессиональная команда рентгенологов, онкологов и радиотерапевтов.

Пишут, что протонная терапия — это самый современный способ лечения онкологических заболеваний.

Да, протонная терапия — самая передовая и эффективная технология лучевого лечения, в нашем центре используется метод «сканирования карандашным пучком». Мы ведем прием пациентов с самыми различными локализациями онкологического процесса с конца 2017 года, большинство из них — дети.

Циклотрон Varian, который осуществляет протонную терапию, выглядит как объект медицины будущего.

Так и есть. Сверхпроводящий циклотрон весит 135 тонн, вокруг него стены толщиной от 2,5 до 5 метров бетона для безопасности. Пучок протонов доставляется в гентри (система подведения протонов к пациенту) весом 220 тонн. Гентри вращается вокруг пациента с механической точностью 0,2 мм. Мысами проектировали, строили и обслуживаем наш протонный центр.

В 2003 году ваш муж, рентгенолог Сергей Березин с партнером и врачом Аркадием Столпнером создали первый частный центр МРТ в России. Сегодня МИБС — это более 80 центров МРТ по всей стране, при этом Институт известен прежде всего как онкологический. Как пришла идея?

Накопив колоссальные массивы диагностических данных, мы поняли, что есть множество пациентов с новообразованиями головного мозга, которым по разным причинам не показано традиционное нейрохирургическое лечение. При этом в мире есть современное радиохирургическое оборудование, для которого чем центральнее опухоль расположена, тем проще подводить к ней луч. В 2008 году мы купили Gamma Knife (Гамма-нож) и стали первым частным радиохирургическим центром в стране и вторым центром Гамма-нож в России — первым такие операции стал делать Центр нейрохирургии имени академика Бурденко в Москве.

Это очень дорогое оборудование?

Да. Все заработанные средства мы вкладываем в дальнейшее развитие. Строим, покупаем технику и учим людей исключительно за счет собственных денег, в игры с займами не играем.

В 2020 году на Гамма-ноже в петербургской клинике прошли лечение почти 1,7 тыс. пациентов. Это максимальная загрузка за ее трехлетнюю историю и одна из самых больших среди аналогичных заведений в мире. С чем это связано?

Во-первых, в прошлом году из-за ковида многие учреждения были перепрофилированы, другие не могли работать в привычном режиме. Мы не прекращали оказывать онкологическую помощь пациентам. Во-вторых, 2020 год был первым за восемнадцатилетнюю работу нашего института, когда система здравоохранения установила экономически обоснованные тарифы на лечение. Мы практически прекратили оказание платных услуг, и 90% наших пациентов лечились по ОМС. Однако, большинство тарифов на химиотерапию и лучевое лечение в этом году снова значительно сократилось. Некоторые — в 2,4 раза, что оказалось ниже себестоимости, когда мы не покрываем даже расходы. Этот факт вынуждает нас увеличивать количество платных услуг, из-за чего пострадают пациенты. Ни в одной стране мира люди не могут платить из своего кармана за лечение онкологических заболеваний.

У вас в клинике висит колокол, в который звонят при выписке пациента. Откуда традиция?

Мы подглядели ее в одном из онкологических центров США. Когда пациент бьет в колокол, это знаменует для него начало новой жизни. Жизни, свободной от рака.

Вы лично подбираете врачей в ваши центры. На что, кроме опыта работы, обращаете внимание при собеседовании?

Да, я с первого дня работы института занимаюсь подбором врачей и отвечаю за медицинскую деятельность каждого регионального центра.При выборе кандидатов мне важен не столько опыт, научить можно кого угодно и чему угодно, сколько блеск в глазах, постоянное желание помогать. Наш персонал внимательный, с большой эмпатией. Может, нескромно прозвучит, но я очень хорошо чувствую людей, полагаюсь на свою интуицию. Чувствую, кто нам подойдет по духу, вольется в команду, а кто нет.

В 2005 году ваш муж Сергей Березин трагически погиб. Как вы пережили столь сложный период?

У нас двое сыновей (на тот момент им было 8 лет и 4 года), и я знала, что очень нужна им. Еще спасала работа, не было ни одной свободной минуты. Плюс сильно поддержала команда врачей, которых брал на работу мой муж, и они бы мне не простили, если бы я ушла в тот момент из МИБС, бросила все то, что создал и развивал Сергей. Мне крайне важно было соответствовать ожиданиям людей, которые привыкли работать с ним. Долгие годы, не зная, какое решение принять, я спрашивала себя: «А как поступил бы он в этой ситуации?» Конечно, было очень тяжело.

Позже вы стали женой Аркадия Столпнера. Когда пришло понимание, что он для вас стал больше, чем партнер по бизнесу?

Именно Аркадий первым приехал, когда случилось горе.Он в прямом смысле заставил меня продолжать работать: заваливал новыми заданиями, чтобы я не оставалась со своими мыслями наедине, старался не выпускать меня из виду. Он взял на себя какие-то бытовые трудности, был на подхвате, когда нужно было одного из сыновей отвезти на тренировку, а второго забрать из садика. Что может быть ценнее такой реальной поддержки и дружеского плеча в подобной ситуации? Только со временем я осознала, что ему самому было непросто — весь наш проект был завязан на Сергее, никто не знал, справимся ли мы без него. Мы вместе продолжали начатое, продолжаем и сейчас.

Фотография Натальи Березиной // www.nataliaberezina.com

Вы фотографируете природу, ваши работы висят в центрах, у вас проходят персональные выставки.

Свой первый фотоаппарат «Смена символ» я получила в 7 лет и снимала все подряд. Позже пробовала себя в разных жанрах, но остановилась на пейзаже, хотя фотографом себя не считаю. У меня много фотографий с животными, я их люблю, но это другое. Пейзаж оказался ближе не только по результату, но и по самому процессу. Я много путешествую: Африка, разные части США, Канада, арктическая Норвегия, Антарктида. Но есть места, в которые я просто влюбилась — это Крит, Доломитовые Альпы и Лофотенские острова. Я очень полюбила горы. Жаль, что совсем недавно открыла их. Если бы это произошло лет 15 назад, точно занялась бы альпинизмом.

Вы все успеваете?

Ничего не успеваю, но и никогда не опаздываю. Я считаю, что могла бы сделать больше. Если есть минутка, я иду к своим фотографиям, перебираю архивы. Я таким образом отдыхаю. Во время пандемии хотела разобрать коллекцию фотоаппаратов (их у меня около 100, друзья дарят), что-то отреставрировать, подкрасить. Но не успела.

Потому что вместо этого пошли работать в «красную зону».

Я не могла остаться в стороне. В первый локдаун мы понимали, что Петербург скоро начнет «захлебываться» — коек будет не хватать, а все потому, что в больницы везли вообще всех с малейшим подозрением на вирусную пневмонию. Мы в Петербурге выделили два центра для диагностирования ковида. Врач крайне необходим на этапе такой сортировки — только он может принять окончательное решение. В итоге нам везли больных по скорой, мы им делали КТ, ставили диагноз и, если человек не нуждался в госпитализации, мы этой же скорой отправляли его домой.

Знаю, что вы ходите с сыновьями на рок-концерты. Почему именно рок?

Видимо, я роковая женщина. (Смеется.) Но если серьезно, то я выросла на рок-музыке. Брат моей одноклассницы дружил с Виктором Цоем, и я в эту тусовку пару раз даже попадала, но нас выгоняли, мы были слишком маленькие. Мой муж Сергей любил рок во всех проявлениях, гитару, классику, мы часто ходили на концерты. И парни мои — музыкальные, старший играет на гитаре. Раньше я им что-то невольно навязывала, а теперь они меня «развивают». Могут, например, в мессенджер кинуть какую-нибудь песню или целый плейлист. Это очень милая часть наших коммуникаций, и я это очень ценю.